Грэм Грин
"Наш человек в Гаване"

(отрывок)
<…> – Входите, капитан Сегура.
Капитан Сегура сиял. Сапоги его сияли, пуговицы сияли и только что припомаженные волосы тоже сияли. Он был словно начищенное до блеска оружие. Он сказал:
– Я ужасно обрадовался, когда Милли передала мне ваше приглашение.
– Нам с вами о многом нужно переговорить. Но сперва давайте сыграем. Сегодня я вас непременно побью.
– Сомневаюсь, мистер Уормолд. Я покуда еще не обязан выказывать вам сыновнее почтение.
Уормолд раскрыл шашечницу. Потом он расставил на ней двадцать четыре маленькие бутылочки виски: двенадцать пшеничного против двенадцати шотландского.
– Это еще что?
– Выдумка доктора Гассельбахера. Мне хочется, чтобы мы сыграли одну партию в память о нем. Тот, кто берет шашку, ее выпивает.
– Хитро придумано, мистер Уормолд. Так как я играю лучше, я больше пью.
– А потом я вас догоню – и в выпивке тоже.
– Я бы предпочел играть обыкновенными шашками.
– Боитесь остаться битым? Или голова у вас слабая?
– Голова у меня не слабее, чем у других, но, выпив, я могу вспылить. Мне было бы неприятно поссориться с будущим тестем.
– Милли все равно не выйдет за вас замуж, Сегура.
– Это нам еще надо обсудить.
– Вы играете пшеничным. Пшеничное крепче шотландского. У вас будет преимущество.
– Я в нем не нуждаюсь. Я буду играть шотландским.
Сегура повернул шашечницу и сел.
– Почему вы не снимете пояс? Вам будет удобнее.
Сегура положил пояс с кобурой на пол возле себя.
– Ладно. Я буду сражаться с вами голыми руками, – сказал он весело.
– Пистолет у вас заряжен?
– Конечно. Мои враги не дадут мне времени зарядить пистолет.
– Убийцу Гассельбахера нашли?
– Нет. Он не из уголовного мира.
– Это Картер?
– После того что вы мне сказали, я, конечно, навел справки. Во время убийства он был с доктором Брауном. А разве мы можем не верить президенту Европейского коммерческого общества?
– Значит, и доктор Браун числится у вас в списке?
– Разумеется. Ну, а теперь начнем.
Как это знает каждый игрок, шашечница пересекается по диагонали надвое "большой дорогой": это линия обороны. Тот, кто держит под обстрелом эту черту, берет в свои руки инициативу, пересечь ее – значит перейти в атаку на противника. Сегура выбрал дебют "Вызов" и уверенно начал игру, двинув бутылочку в центр доски. Он не обдумывал ходов; он едва глядел на доску. Раздумывал и медлил Уормолд.
– Где Милли? – спросил Сегура.
– Ушла.
– И ваша прелестная секретарша тоже?
– Да, они ушли вдвоем.
– Положение у вас с самого начала неважное, – сказал капитан Сегура. Он ударил в центр обороны Уормолда и выиграл "Старого Тейлора". – Ну что ж, выпьем первую, – сказал он и осушил бутылочку. Уормолд отважился на ответный маневр, чтобы взять противника в клещи, и сразу же потерял еще бутылочку, на этот раз – "Старого Форестера". На лбу Сегуры выступили капельки пота; выпив, он откашлялся. Он сказал:
– Уж больно смело играете, мистер Уормолд. – Он показал на доску. – Вам следовало взять эту шашку.
– Можете меня фукнуть, – предложил Уормолд.
Сегура призадумался. Он сказал:
– Нет. Лучше уж вы берите мою шашку.
Марка была непривычная – "Кэрнгорм"; виски обожгло Уормолду язык. Некоторое время они играли с необычайной для них осторожностью и не брали друг у друга шашек.
– А Картер все еще живет в "Севил– Билтморе"? – спросил Уормолд.
– Да.
– Вы установили за ним слежку?
– Нет. Какой смысл?
Уормолд цеплялся за бортовое поле, настаивая на своем уже отбитом обходном маневре, но шансов у него оставалось немного. Он сделал неправильный ход, позволивший Сегуре двинуть защищенную шашку на поле Е5 и, потеряв возможность спасти свою шашку на ноле В6, пропустил Сегуру в последний ряд; тот вышел в дамки.
– Зеваете, – сказал Сегура.
– Мы можем пойти на размен.
– Но у меня дамка.
Сегура выпил "Четыре розы", а Уормолд снял с противоположной стороны доски "Хейга с ямочками". Сегура сказал:
– Какой душный вечер!
Он короновал свою дамку, положив на нее клочок бумаги. Уормолд сказал:
– Если я ее побью, мне придется выпить две бутылочки. У меня есть запасные в шкафу.
– Здорово вы все предусмотрели, – сказал Сегура. В его тоне Уормолду послышалось раздражение.
Играл Сегура теперь в высшей степени осторожно. Заставить его взять шашку становилось все труднее, и Уормолд начал понимать, в чем слабость его затеи: хороший игрок может победить противника, не беря у него шашек.
Он взял у Сегуры еще одну, и его заперли. Ходить ему было некуда.
Сегура вытер потный лоб.
– Видите, – сказал он, – победить вы не можете.
– Вы должны дать мне отыграться.
– Пшеничное виски слишком крепкое. 85 градусов.
– Давайте меняться, играйте теперь пшеничным вы.
На этот раз Уормолд играл черными – шотландским виски. Он заменил три выпитые бутылочки у себя и три у Сегуры. Он выбрал дебют "Четырнадцатый старый", который ведет обычно к затяжной игре, ибо теперь уже знал, что единственная его надежда – это раззадорить Сегуру, чтобы тот забыл об осторожности. Он снова попытался подставить партнеру шашку, но Сегура не принял хода. Казалось, он понял, что самый опасный противник – не Уормолд, а его собственная голова. Он даже пожертвовал шашкой, не получив тактического преимущества, и Уормолду пришлось выпить "Хайрема Уокера".
Уормолд понял, что и его голова в опасности: смесь шотландского виски с пшеничным была убийственной. Он попросил:
– Угостите меня сигаретой.
Сегура перегнулся через стол, чтобы дать ему огня, и Уормолд заметил, как у него дрожат руки. Зажигалка не действовала, и он выругался с неожиданной злостью. "Еще две бутылочки – и он мой", – подумал Уормолд.
Но отдать шашку упорствующему противнику было так же трудно, как взять шашку у него. Помимо его воли, победа стала доставаться Уормолду. Он выпил "Харпера" и вышел в дамки. Он сказал с наигранным торжеством:
– Игра моя, Сегура. Сдавайтесь.
Сегура, нахмурившись, смотрел на доску. В нем явно боролись два чувства: желание победить и желание сохранить трезвую голову, однако голову его туманил гнев, а не только виски. Он сказал:
– Ну и свинство – так играть в шашки!
Теперь, когда у его противника была дамка, он больше не мог рассчитывать на бескровную победу, потому что дамка обладает свободой передвижения. На этот раз он пожертвовал "Таверной в Кентукки", но жертва была вынужденная, и он разразился проклятиями.
– Вот черт, – сказал он, – да эти штуки все разные! Стекло! Где это слыхано о шашках из стекла?
Уормолд чувствовал, что и его мысли путаются от пшеничного виски, но миг победы – или поражения – настал. Сегура сказал:
– Зачем вы передвинули мою шашку?
– Нет, это – "Красная этикетка". Моя.
– Не могу я, будь они прокляты, запомнить разницу между пшеничным и шотландским! Бутылочки, как бутылочки, вот и разбирайся в них!
– Вы сердитесь потому, что проигрываете.
– Я никогда не проигрываю.
И тут Уормолд сделал вид, будто совершил оплошность: он подставил под удар свою дамку. Какой- то миг ему казалось, что Сегура этого не заметил, а потом он решил, что, боясь пить, Сегура нарочно упускает счастливую возможность. Однако соблазн взять дамку был велик, тем более, что это грозило Уормолду полным разгромом. Его собственная шашка выйдет в дамки и устроит врагу форменное побоище. И все же Сегура колебался. Разгоряченное от виски и духоты, лицо его словно оплывало, как у восковой куклы, глаза застилал туман. Он спросил:
– Зачем вы это сделали?
– Что?
– Потеряли дамку и... партию?
– Черт! Не заметил. Я, наверно, пьян.
– Вы пьяны?
– Немного.
– Но я тоже пьян. И вы знаете, что я пьян. Вы нарочно стараетесь меня опоить. Зачем?
– Не валяйте дурака. На что мне вас спаивать? Бросайте игру, пускай будет ничья.
– К черту! Не желаю. Но я знаю, зачем вы хотите меня споить. Вы хотите показать мне список... нет, вру, вы хотите, чтобы я показал вам список...
– Какой список?
– Все вы у меня в руках. Вот так! Где Милли?
– Я же вам сказал, она ушла.
– Сегодня же пойду к начальнику управления. Всех вас возьмем в силки.
– И Картера?
– А кто он такой, ваш Картер? – Он помахал пальцем перед носом Уормолда. – Вы тоже в списке, но я-то знаю, что вы никакой не шпион. Вы симулянт.
– Поспали бы немножко, Сегура. Игра кончилась вничью.
– Не желаю. Смотрите. Я бью вашу дамку. – Он откупорил "Красную этикетку" и выпил.
– За дамку пьют две бутылочки, – сказал Уормолд и протянул ему "Даносдейл крим".
Сегура тяжело развалился на стуле, подбородок его мотался из стороны в сторону. Он сказал:
– Ну, признавайтесь, что вы побиты. Я не играю в поддавки.
– И не подумаю! Я трезвее вас, смотрите – беру фука. Играйте дальше.
Канадское ячменное виски "Лорд Калверт" почему- то затесалось среди бутылочек пшеничного, и Уормолд его проглотил. Он подумал: "Надо, чтобы эта была последней. Если Сегура сейчас не свалится, все пропало. Я буду так пьян, что не смогу нажать курок. Он, кажется, говорил, что пистолет заряжен?"
– Вам ничего не поможет, – шепотом произнес Сегура. – Все равно ваше дело каюк. – Он медленно повел рукою над шашечницей, словно нес ложку с яйцом всмятку. – Видите? – Он взял одну шашку, другую, третью...
– А ну– ка выпейте, Сегура. – "Георг IV", "Королева Анна", "Горная королева" (игра кончалась по- королевски). – Ходите, Сегура. А может, мне вас снова фукнуть? Пейте. – "Бочка 69". – Еще одну. Выпейте, Сегура. – "Опора Гранта", "Старик Арджилл". – Пейте, Сегура. Теперь я сдаюсь.
Но сдался Сегура. Уормолд расстегнул ему воротник мундира, чтобы легче было дышать, и прислонил его голову к спинке стула, но и сам он ступал нетвердо, когда шел к двери. В кармане у него лежал пистолет Сегуры. <…>

1958

Полностью текст доступен здесь

---

«Наш человек в Гаване» (фрагменты)


Our Man in Havana. 1959 год. Художественный фильм Кэрола Рида. Экранизация одноимённого романа Грэма Грина.
В романе шашки искусно вплетаются автором в сюжет повествования. На фоне реального противостояния Уормолда и Сегуры параллельно идёт борьба на шашечном поле. Уормолд не может победить противника в классическом противоборстве, поэтому применяет хитрость – вызывает Сегуру на дуэль в «пьяные шашки».
I эпизод 4,6 МБ
II эпизод 2,4 МБ
III эпизод 4,8 МБ

---

alexandrey@rambler.ru