|
Илья Ильф и Евгений Петров
"12 стульев"
на главную
Глава XXXVII. Междупланетный шахматный конгресс, отрывок.
В этой главе Остап совершает примечательную шашечную оговорку
… Гроссмейстер вошёл в зал. Он чувствовал себя бодрым и твёрдо знал, что первый ход e2-e4 не грозит ему никакими осложнениями. Остальные ходы, правда, рисовались в совершенном уже тумане, но это нисколько не смущало великого комбинатора. У него был приготовлен совершенно неожиданный выход для спасения даже самой безнадёжной партии.
Гроссмейстер был встречен рукоплесканиями. Небольшой клубный зал был увешан разноцветными бумажными флажками. Неделю тому назад был вечер «Общества спасания на водах», о чём свидетельствовал также лозунг на стене: «Дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих».
Остап поклонился, протянул вперёд руки, как бы отвергая не заслуженные им аплодисменты, и взошёл на эстраду.
— Товарищи! — сказал он прекрасным голосом. — Товарищи и братья по шахматам, предметом моей сегодняшней лекции служит то, о чём я читал и, должен признаться, не без успеха в Нижнем Новгороде неделю тому назад. Предмет моей лекции — плодотворная дебютная идея. Что такое, товарищи, дебют и что такое, товарищи, идея? Дебют, товарищи, это quasi una fantasia. А что такое, товарищи, значит идея? Идея, товарищи, — это человеческая мысль, облечённая в логическую шахматную форму. Даже с ничтожными силами можно овладеть всей доской. Всё зависит от каждого индивидуума в отдельности. Например, вон тот блондинчик в третьем ряду. Положим, он играет хорошо...
Блондин в третьем ряду зарделся.
— А вон тот брюнет, допустим, хуже.
Все повернулись и осмотрели также брюнета.
— Что же мы видим, товарищи? Мы видим, что блондин играет хорошо, а брюнет играет плохо. И никакие лекции не изменят этого соотношения сил, если каждый индивидуум в отдельности не будет постоянно тренироваться в шашк... то есть я хотел сказать — в шахматы... А теперь, товарищи, я расскажу вам несколько поучительных историй из практики наших уважаемых гипермодернистов Капабланки, Ласкера и доктора Григорьева.
Остап рассказал аудитории несколько ветхозаветных анекдотов, почерпнутых ещё в детстве из «Синего журнала», и этим закончил интермедию.
Краткостью лекции все были слегка удивлены. И одноглазый не сводил своего единственного ока с гроссмейстеровой обуви.
Однако начавшийся сеанс одновременной игры задержал растущее подозрение одноглазого шахматиста. Вместе со всеми он расставлял столы покоем. Всего против гроссмейстера сели играть тридцать любителей. Многие из них были совершенно растеряны и поминутно глядели в шахматные учебники, освежая в памяти сложные варианты, при помощи которых надеялись сдаться гроссмейстеру хотя бы после двадцать второго хода…
1927-1928
«12 стульев» (фрагменты)
Сравните эпизоды с «шашечной» оговоркой Остапа во время его шахматной лекции в двух постановках бессмертного романа Ильфа и Петрова. К авторской версии наиболее близок Арчил Гомиашвили в фильме Леонида Гайдая (1971 г.). А вот текст Андрея Миронова для мюзикла Марка Захарова (1976 г.) явно переписали.
Скачать 4,4 МБ
alexandrey@rambler.ru
 |